После недавних ударов Израиля по территории Ирана в ходе операции Rising Lion, мир вновь оказался на грани очередного ближневосточного кризиса. На фоне эскалации конфликта всё громче звучат мнения в СМИ о возможности ответных мер Тегерана, среди которых — частичное или полное закрытие Ормузского пролива. Этот узкий, но стратегически важный морской проход уже десятилетиями остаётся одной из самых уязвимых точек мировой энергетики.
Прошлые заявления представителей КСИР о “закрытии Ормузского пролива для судоходства в случае конфликта” не остались без внимания и сейчас. Цены на нефть мгновенно отреагировали ростом более чем на 14 процентов, а страховые премии для судоходных компаний в регионе начали стремительно расти. На фоне этого, Европа и Азия замерли в тревожном ожидании: ведь именно через этот пролив ежедневно проходит более 20 процентов мирового экспорта нефти и сжиженного газа.
Ормуз как энергетический рычаг и геополитическая ловушка
Ормузский пролив — это не просто географическая участок морской акватории, это артерия, по которой перекачивается энергия современного мира. Через него проходят танкеры с нефтью из Саудовской Аравии, Ирака, Ирана, Кувейта и Катара. Основные направления экспорта — Китай, Индия, Япония, а также страны ЕС. Это делает пролив одной из самых важных логистических точек на глобальной энергетической карте.
Иран, несмотря на санкции и внешнее давление, всё ещё зависит от нефти. Около 65 процентов бюджетных поступлений Тегерана приходятся на экспорт нефти и газа. Таким образом, полная блокада Ормуза может стать “выстрелом себе в ногу”. Однако сам факт готовности к такому шагу уже превращает пролив в мощный инструмент стратегического давления.
Ормузский пролив или пролив Хормоз — это достаточно узкий участок морской акватории, соединяющий Персидский залив на юго-западе с Оманским заливом на юго-востоке и далее с открытым Индийским океаном. Северное побережье пролива принадлежит Ирану, а южное — Объединённым Арабским Эмиратам и частично Оману. Длина этого морского участка составляет около 167 км, а ширина в диапазоне 39-96 км.
Наиболее показательно заявление в апреле 2024 года командующего военно-морскими силами КСИР контр-адмирала Алирезы Тангсири ливанскому изданию al-Meyadeen , который подчеркнул: если поступит приказ перекрыть пролив, он будет выполнен без промедления. Это не просто риторика — это политический сигнал, адресованный прежде всего США, Израилю и странам Залива. И хотя полный захват или физическое перекрытие пролива выглядит маловероятным, сам механизм угрозы оказался вполне действенным.
“Мягкая блокада”: тактика давления без войны
Практика последних месяцев показала, что для дестабилизации логистики вовсе не обязательно перекрывать водные пути физически. На примере Красного моря, где действия йеменской группировки “Ансар Алла” (хуситы) привели к существенному снижению судоходства, можно наблюдать феномен так называемой “мягкой блокады”.
Периодические атаки на грузовые суда в Красном море дронами хуситов и обстрелы с помощью тактических ракет, минирование и даже просто угрозы — оказались достаточно действенными: страховые компании взвинтили премии, а крупные морские перевозчики начали менять маршруты, уходя в обход — через мыс Доброй Надежды.
Для торговых судов такой манёвр означает дополнительное время, топливо и расходы на экипаж. Для мировой экономики — опоздание грузов, рост цен и сбои в цепочках поставок. Уже сейчас, проход через Суэцкий канал сократился почти наполовину. Это стало возможным даже без прямого военного конфликта — только за счёт асимметричных действий, гибридных методов, хорошо освоенных иранскими союзниками в регионе.
Именно подобная тактика может быть избрана и для Ормузского пролива. Скоординированные действия иранских катеров, беспилотников, береговых ракетных батарей и прокси-групп вполне способны создать ощущение угрозы, достаточной для паники на рынке и деформации логистики. Это позволяет Ирану действовать жёстко, не переходя красную черту, за которой начнётся полномасштабная война и, как следствие, коллапс собственной экономики.
Российский интерес и ставка на управляемый кризис
С точки зрения Москвы, нарастание напряжённости вокруг Ормуза открывает двойной контур возможностей. С одной стороны, Россия остаётся союзником Ирана и стратегически заинтересована в том, чтобы давление на Тегеран не достигло точки кипения. С другой — дестабилизация в регионе повышает интерес к российским энергоресурсам как более устойчивому варианту на фоне нестабильного Ближнего Востока. Это усиливает экспортные позиции России в Азии и может укрепить её роль в рамках ОПЕК+.
Однако Москва, безусловно, не заинтересована в полномасштабной эскалации. Блокировка Ормуза обрушит не только цены и цепочки, но и нарушит тонкую координацию внутри энергетической дипломатии. Поэтому наиболее разумным сценарием выглядит координация с Тегераном по линии гибридного давления: дозированные угрозы, локальные провокации, работа прокси и информационная поддержка. Всё это — в рамках стратегии управляемого кризиса, где ключевую роль играют не ракеты, а намёки, демонстрации и военная символика.
Пролив как инструмент торга
История Ормузского пролива — это не только про нефть, но и про дипломатию. Его судьба сегодня — это зеркало ближневосточной политики: каждый новый виток эскалации запускает цепь геополитических торгов. Именно поэтому Иран вряд ли сделает ставку на полное закрытие пролива. Вместо этого он будет использовать Ормуз как политическую кнопку давления, нажимая на неё, когда нужно усилить свои позиции на переговорах — с США, Саудовской Аравией, Китаем или даже с ЕС.
Россия в этом уравнении выступает не просто наблюдателем, но стратегическим партнёром. Умело балансируя между интересами Тегерана и глобальной энергетической стабильности, Москва способна удерживать ситуацию от обрушения — и одновременно усиливать свою собственную роль в многоуровневой игре на Ближнем Востоке.
Таким образом, Ормузский пролив превращается из географического объекта в символ давления, в инструмент геополитического шантажа, который может быть использован без единого выстрела. Иран, вероятно, не пойдёт на открытую конфронтацию, но продолжит играть на нервах мирового рынка, используя свои возможности для создания управляемой турбулентности. Россия, в свою очередь, будет стремиться к сохранению этого баланса — как союзник, как посредник и как энергодержавная альтернатива нестабильному Ближнему Востоку.
